Дышать опиумом трудно, но если открыть окно для проветривания - можно ослепнуть от солнечного света. И ещё от осознания того, что, оказывается, планета продолжает вертеться, несмотря на глобальный застой в мировой преступности; ночь сменяет день, и прошло уже бесчисленное количество дней с моего последнего визита на улицу.
Именно поэтому шторы задвинуты, а окна закрыты. Голова, правда, порядочно раскалывается, поэтому у меня занимает несколько секунд взять с камина шприц и пару жгутов, перевязать их чуть выше локтя и вколоть небольшую дозу.
Через пару минут голова прошла, и появилось стойкое желание создать что-нибудь прекрасное. Я вытащил из-под софы гигантскую палитру, подаренную тётушкой полгода назад, и развёл немного воды. У меня не было бумаги, поэтому я решил закатать ковёр и изобразить что-нибудь на полу - но и того показалось мало, в общем-то, нельзя зажимать художника в рамки. Облизнув кисточку, я переключился на обои.
В комнате повисла отвратительная духота. Я расстегнул воротник и повёл лопатками, чувствуя, что рубашка на спине уже давно взмокла. Перед глазами стали мелькать звёзды и чёрные мошки, но все мои попытки от них избавиться не увенчались успехом, поэтому я взял с пола стакан с окрашенной водой и выплеснул его прямо перед собственным носом. Не помогло.
Я отошёл в сторону, пытаясь справиться с равновесием, но через секунду уже встретил затылком пол. Сердце стучалось о рёбра, как умалишённое, и дыхание никак не удавалось восстановить.