Привычка заводится у человека, если он не в состоянии подчинить обстоятельства. Это не признак слабости, но явное указание на то, что что-то идёт не так. Дух бунтарства в наше время - необычайная редкость, поэтому люди не просто укладывают вокруг себя дорожки из привычек, они сооружают замки, строят платины, возводят целые города полезных, вредных, а иногда и банально губительных привычек.
Люди перестают быть собой, они становятся набором условностей, в которые погружены по самую шею и из которых даже не думают вытаскивать себя за волосы (кстати, тот набор рассказов Распе, который я одолжил из шкафа Ватсона, оказался до странного вразумительным).
Между привычкой и пристрастием лежит гигантская пропасть. Первое - вынужденность, второе - фривольность, первое одобряется обществом, второе понукается.
К примеру, курение. Если врач просит вас курить для успокоения нервов и постепенно вы привыкаете делать это день за днём, как по расписанию, вы подавлены обстоятельствами. Вы вынуждены успокаивать свои нервы таким способом, потому что, во-первых, они у вас чем-то расшатаны (и маловероятно, что вас это устраивает), а во-вторых, у вас нет никакой возможности устранить эту проблему иным путём.
С другой стороны, если вам нравится курение, и вы предпочитаете справлять досуг именно за этим занятием - у вас появляется пристрастие. Вы курите, потому что сами того хотите, и можете избавиться от этого в любую минуту, если, конечно, не проявите слабость.
Когда Ватсон говорит: "Шерлок, твои вредные привычки погубят тебя однажды", мне хочется заверить моего дорогого доктора, что у меня, как раз-таки, с этим полный порядок. Это не привычки, а нечто иное, и я держу всё под контролем.
А вот вас, доктор - хочется добавить мне - привычки уже давно погубили.
Впрочем, я молчу. Мне бы хотелось спасать его так же, как он спасает меня, - а для этого нужно действовать скрытно.